|
Пророчество сбывается сегодня
Издательство
KOPP Verlag
предлагает читателям книгу Жана Распая «Лагерь
святош» (Jean
Raspail
«Das
Heerlaßger
der Heiligen»),
которую он написал ещё 40 лет назад (впервые она
была издана в 1973-м, в Германии – в 1985 году).
В ней он практически предсказал всё то, что
сейчас происходит в странах ЕС.
Сказка ложь, да в ней намёк...
Жан Распай написал эту книгу как фантастическую
утопию, как злую сатиру в традициях Роберта Хью
Бенсона, Олдоза Хаксли, Джорджа Оруэлла и Рэя
Бредбери. В ней он рассказывает, как миллион
нищих индийцев собираются на 100 кораблях и
плывут в Европу. Убегая из перенаселённой
страны, в которой страдают от голода, эти люди
охвачены верой, что Европа – это рай на земле, в
которой их ждут, чтобы освободить их от
страданий. Жителей этого рая –
западноевропейские народы – он показывает
регрессивными, инфантильными и потерявшими
чувство реальности. Узнав, что к ним стремятся
такие массы людей из стран третьего мира, они
охвачены чувством, которое автор описывает как
«смесь гуманитарного восторга, ханжества и
трусости». Пресса и политики требуют «с
распростёртыми объятиями встретить наших братьев
с Ганга», а некоторые из них даже радостно
ожидают наступления «новой формы глобального
социализма».
Книга изобилует впечатляющими сценами, причём
многие из них пугают схожестью с тем, что с
Европой происходит сегодня. Просто поражаешься,
как автор мог это всё предвидеть.
Роман имеет много подтекстов. В одном из них
разрушение Старого Света описывается как дело
Сатаны, осуществляемое при помощи
апокалиптических зверей, антихриста и фальшивых
пророков. Именно то, что автор написал свой
роман в виде иронического намёка (персифляжа) на
библейское сказание, делает это произведение
гениальным. Его главной мыслью становится то,
что кризис и болезнь Старого Света имеет
метафизический, религиозный характер и что
именно в этом надо искать тайну его гибели.
Действие романа частично происходит в Индии, где
голод довёл массы людей до восстания и откуда
они стараются сбежать в Европу. Но особый
интерес для нас всё же представляет развитие
событий в самой Европе, большей частью во
Франции.
В 50-и коротких, мастерски написанных главах
«Лагеря Святош» действие ритмично переносится из
одного лагеря в другой. Северный лагерь
парализован страхом, хронической неспособностью
правительства принять хоть какое-то решение,
неистребимым желанием всех фракций, партий и
деятелей нажить себе политический капитал, при
этом отказываясь от любых попыток объединения
усилий; армия дезертирует на глазах, всё ведет к
катастрофе.
Распай не щадит никого: ни церковных деятелей,
призывающих к терпимости, ни интеллектуалов и
прессу, видящих в происходящем только
грандиозное событие и возможность заработать
деньги, ни левых радикалов, бегущих на юг
приветствовать «бедных и угнетённых», ни толпы
обывателей, бегущих в обратном направлении, на
север, ни 700 миллионов других – не французских
– белых жителей планеты, заткнувших уши и
закрывших глаза...
В Южном лагере тоже происходит много
интересного, но гораздо важнее то, что там не
происходит никаких дискуссий, главное определено
на уровне подсознания: ваше время на этом
прекрасном берегу, в вашей такой удобной стране,
на вашем таком сытом Севере – закончилось. Вам –
конец.
В конце романа поток «потных, липких тел,
локтями отталкивая других, безумно пробиваясь
вперёд – каждый человек за себя, – в свалке
пытаясь достичь заветного потока молока и мёда»,
сметает и давит и того, кого называли фашистом,
и того, кто гордо причислял себя к левым
антифашистам, и либерального священника, и
солдат, отказавшихся стрелять по кораблям.
Распай пишет в книге: «Ах да, армия! Все эти
тысячи солдат, офицеры, генералы! Всё это,
сударь, только на словах! Слова, облачённые в
униформу, прячут свою слабость под солдатской
сталью, готовые к бегству при первом удобном
случае. На протяжении веков не было ничего,
кроме армии понарошку. Никто не знает, на что
она способна. Потому что никто не осмеливается
её использовать из страха обнажить то, что она
является лишь фарсом. Вот увидите, сударь, армия
вас подведёт».
События романа не ограничиваются Францией. В
последней главе, где действие происходит спустя
годы после нашествия мигрантов, мэр Нью-Йорка
делит свою виллу с тремя семьями из Гарлема,
королева Англии вынуждена женить своего сына на
пакистанке, и только один пьяный русский генерал
стоит на пути китайцев, штурмующих границы
Сибири.
Будущее Европы в руках её народов
То, что описано в романе-утопии 40-летней
давности, на наших глазах происходит сегодня.
Европа в конвульсиях. Миллионы мигрантов
штурмуют её границы, обходя стены, рвы,
пограничные заграждения с колючей проволокой,
беспомощных полицейских и шокированных граждан.
Европа в растерянности. Она вбухивает миллиарды
евро в помощь мигрантам, выселяет своих
малоимущих жителей для обеспечения жильём
прибывающих бесконечной рекой мигрантов, вводит
уроки толерантности и заставляет детей идти в
лагеря мигрантов, чтобы убирать за ними туалеты
и менять им простыни, выводит отели из бизнеса и
заселяет в них прибывающих, с трудом подавляет
пока ещё первые бунты мигрантов, недовольных
слишком медленным распределением денег и жилья и
собственных граждан, возмущённых импотентностью
и бездействием властей.
Ещё в 1984 году Жак Ширак, тогда ещё мэр Парижа,
пророчески предупреждал: «Когда вы сравните
Европу с другими континентами – это угрожающе. В
демографическом смысле Европа исчезает... наша
технологическая мощь... через 20-30 лет не будет
иметь никакого значения, мы просто не сможем её
использовать».
Но нет худа без добра. Жители Европы начинают
просыпаться из летаргического сна. Европа
радикализируется, европейцы начинают
преодолевать в себе навязанную им
инфантильность, которую под названием
«толерантность» им навязали дорвавшиеся до
власти левые. Европейцы начинают понимать, что
ко всему толерантным может быть только мертвец,
они начинают вспоминать, что у них есть
национальность, у них есть своя религия, своя
культура, свои традиции, и они начинают
понимать, что всё это дорого для них, и они не
хотят это потерять. Европейцы формируют
движения, создают партии, проводят митинги и
демонстрации против засилья чужаками своей
родины. Левые разных оттенков, активно
уничтожавшие на протяжении последних десятилетий
национальное самосознание европейских народов,
национальное государство, границы, захватив
верховенство во власти, СМИ, системе образования
и других государственных учреждениях, охвачены
тем самым чувством «гуманитарного восторга,
ханжества и трусости», которое Жан Распай
описывает в своей книге. Но к этому всё более
примешивается нарастающее в их среде чувство
паники перед собственными народами. Политики,
СМИ, активисты левых движений в страхе клеймят
участников народных движений как «правых»,
«ксенофобов», «нацистов», с ненавистью называют
их «быдлом» (вицеканцлер Зигмар Габриэль). Левые
всех мастей, которые определяют сегодня
майнстрим в СМИ всех стран европейской
цивилизации (от Испании до России), достают из
своего пропагандистского сундука
пронафталиненные презрительные термины
«бюргеры», «обыватели» и вопят о том, что к
«власти в Европе рвутся правые партии» – для них
патриоты самые страшные враги. Настоящую угрозу,
которая похоронит вместе с европейской
цивилизацией и их в том числе, они, из-за своей
идеологической зашоренности, видеть не в
состоянии. Слепые поводыри инфантильных,
прекраснодушных и зомбированных пагубной
политкорректностью сограждан. Но под
отрезвляющим воздействием происходящего
выздоровление последних идёт быстро и они
стряхивают с себя, как наваждение, утопические
иллюзии и с гневом отвергают вчера ещё успешно
применявшиеся профессиональными манипуляторами
ярлыки, такие как «нацисты», «ксенофобы»,
«правые радикалы», и они начинают понимать, что
они – народ – есть самая главная, верховная
власть в этой стране.
Пропасть между элитой и народами Европы
становится всё более непреодолимой, что грозит
элите тем, что возмущённые народы просто сметут
их в очистительном восстании. Многие уже сегодня
приходят к однозначному выводу: с этой элитой мы
можем успешно продвигаться только к своей
гибели.
Народы Европы защищаются, как могут: проводят
демонстрации и митинги под лозунгом борьбы
против исламизации Европы, пишут открытые письма
власть имущим, поджигают центры, готовящиеся для
приёма мигрантов. Социальные сети переполнены
гневом граждан Европы по поводу происходящего.
Отмечается рост преступности по всему ЕС. При
этом преступления мигрантов замалчиваются, чтобы
не разжигать неприязнь к ним и ненависть к
политике элиты.
Мигранты щедро поставляют факты для негативного
их восприятия: мусульмане, составляющие
абсолютное большинство среди них, наводят свой
порядок в лагерях, притесняя беженцев-христиан,
ни в грош не ставя христианские традиции самой
Европы, устанавливая законы шариата в местах
своего компактного проживания, и, не стесняясь,
говорят на камеру, что у Европы выбор в
ближайшем будущем один – принять ислам или
умереть. Принять ислам, кстати, по данным
Corriere della Sera, Европе активно советовал
ещё в 2010 году ливийский лидер Муаммар Каддафи
во время своего визита в Рим.
Мусульмане требуют, чтобы женщины и девушки
прекратили одеваться, как раньше.
Женщин-волонтёров, помогающих мигрантам, они же
обзывают «христианскими шлюхами», сообщается об
изнасиловании некоторых из них. Крестик на шее
становится угрозой для жизни детей в школах.
«А ясновидцев, как и очевидцев, во все века
сжигали люди на кострах...» (В. Высоцкий)
Современники книгу Распая не приняли. В 1973
впервые опубликованная книга вызвала яростные
протесты со стороны левых, обвинения автора в
расизме, выступления с гневным возмущением трёх
членов французского Кабинета и раз и навсегда
лишила автора возможности стать членом
французской Академии.
Через 10 лет, в предисловии к очередному
переизданию, Распай писал о внезапном видéнии,
посетившем его в один из дней 1972 года, когда
он из окна своего дома смотрел на Средиземное
море: «Миллион бедных, убогих, вооружённых
только их слабостью и количеством, сокрушённые
страданием и нищетой, обременённые голодными
коричневыми и чёрными детьми, готовые высадиться
на нашу землю, авангард бесчисленных масс,
тяжело давящих на все части нашего усталого и
сытого Запада. Я буквально видел их, видел
страшную проблему, которую они представляют,
проблему абсолютно неразрешимую внутри наших
моральных стандартов. Дать им высадиться значит
уничтожить нас. Не пустить – уничтожить их».
Оскорблённая французская элита, взращённая на
леволиберальных идеях культурной революции конца
60-х, после выхода книги буквально разнесла в
пух и прах Распая. Общий вывод этих критиков был
ясен: роман – расистский, а автор – расист и
неонацист.
Следующие 12 лет Распай путешествовал,
зарабатывая на хлеб безобидными романами и
этнографическими исследованиями, а в 1985 году
нанёс новый удар, опубликовав вместе с
учёным-демографом Жерардом Дюмоном статью в «Le
Figaro Magazine»,
где утверждал, что быстро растущая
неевропейская, иммиграционная часть населения
Франции всё больше угрожает сохранению и, в
конечном счёте, выживанию традиционной
французской культуры и самой нации.
В 1990 году имя тогда 65-летнего писателя опять
всплыло на поверхность, на этот раз не как
главного действующего лица, но по поводу,
схожему с предыдущими.
Би-Би-Си сняла фильм «Марш», который стал
классикой европейского ТВ, но никогда не
показывался в США. Речь в нём идет о беженцах из
Судана, которые для исхода в землю обетованную
(в Европу) выбрали прямой путь на север через
Сахару, и с материальной и психологической
помощью Ливии, назвавшей участников марша «душой
страдающей Африки», увеличившись в размере до
250.000 человек, добрались до того же
Гибралтарского пролива. Их встречает
восторженная толпа журналистов, идёт прямая
телевизионная трансляция по всем телеканалам
Европы и Америки, группа возбуждённорадостных
чёрных американских конгрессменов, организующих
грандиозное шоупаблисити и плохо различимые в
свете фотовспышек солдаты Объединённой Европы.
На этом фильм заканчивается. Распай пытался
судить Би-Би-Си за плагиат, но проиграл.
В 2001 году о книге вспомнили, когда в Европу
стали прибывать лодки с курдскими беженцами. В
2011 году «Лагерь Святош» переиздаётся во
Франции, несмотря на угрозы, адресованные
Распаю, и большие шансы отправиться за решетку
за разжигание ненависти. Книга становится
бестселлером.
В 2013 году Распай в одном из интервью говорит:
«Модель интеграции больше не действует. Даже
допуская то, что мы сегодня выпроваживаем из
страны немного больше незаконных иммигрантов на
границе и успешно интегрируем немного больше
иностранцев, численность их не перестанет расти,
и это ничего не изменит в фундаментальной
проблеме: прогрессирующий захват Франции и
Европы неисчислимым третьим миром... Есть только
два выхода. Или мы как-то попытаемся
приспособиться, и Франция – её культура, её
цивилизация – просто уйдёт, умрёт без громких
похорон... или же мы не приспосабливаемся вовсе,
то есть перестанем создавать культ Чужого и
откроем заново для себя то, что наш ближний –
это прежде всего тот, кто рядом с нами, что
предполагает, что мы на какое-то время откажемся
от «безумных христианских идей», о которых
говорил Честертон («в мире много христианских
идей, превратившихся в безумные»), от этих
сбившихся с пути «прав человека» и примем меры
для коллективного отдаления, совершенно
необходимые для того, чтобы предотвратить
растворение страны во всеобщем смешении. Другого
выхода я не вижу. В молодости я много
путешествовал. Все народы замечательны, но если
их слишком сильно перемешать, то это, скорее,
даст выход злобе и враждебности, чем симпатии.
Смешивание никогда не остаётся миролюбивым, это
опасная утопия».
В интервью, данном «Le
Point»
несколько недель назад этой осенью, Жан Распай
заявил: всё только ещё начинается для Европы, и
худшее впереди.
Если она, конечно, не последует за его советами.
Александр Ландсман
|
