Феминизм, как инструмент мировой капиталократии

В современном западном обществе феминизм выступает по существу как часть господствующей государственной (а точнее – надгосударственной и трансгосударственной, т.е. глобалистской) идеологии. В этом качестве он жёстко и безальтернативно навязывается по линии школы, университета, средств массовой информации, закреплён в законах. Весьма значительные финансовые ресурсы вкладываются в пропаганду феминизма, в проведение «гендерных исследований», в деятельность «факультетов женских наук», в издание феминистической литературы и т.д. Вопрос о том, кто и с какой целью осуществляет финансирование феминистического движения, представляется риторическим. Субъектом такого финансирования в капиталистическом обществе может выступать только коллективный владелец капитала, то есть транснацональная финансовая олигархия. Другого субъекта, способного в рамках современного капиталократического общества обеспечивать столь значительное финансирование, сочетающееся с привлечением как карательных, так и образовательно-воспитательных функций государства (или, точнее, постгосударства – региональной администрации Нового Мирового Порядка), просто не существует.

Ответ на вопрос  «кто финансирует» автоматически даёт ответ и на вопрос «с какой целью?». С единственно возможной: с целью обеспечения своих классовых (или, если угодно, корпоративных) интересов. Остаётся только понять механику дела. А механика проста. С кем можно бороться «за права женщин»? Кто выступает в роли «угнетателя» и «дискриминатора»? Ясное дело – мужчины. В итоге одна половина общества противопоставляется другой половине общества в рамках искусственно созданного противоречия. Соответственно, в тень уводится реальное противоречие: противоречие интересов подавляющего большинства населения и узкого круга монополистической финансовой олигархии. Расколотое, атомизированное общество утрачивает способность к консолидации в отстаивании своих реальных интересов. То есть интересов по природе своей социально-классовых, фактически совпадающих (в результате монополизации капитала и замыкания буржуазии в крайне узкое, отчуждённое от нации олигархическое сословие) с интересами общенациональными.

Но помимо создания искусственного, раскалывающего общество противостояния по половому признаку капиталократическая олигархия решает ещё одну важную задачу: разрушает традиционную семью – какая уж там семья, когда женщины объединены и мобилизованы против мужчин, а мужчины – против женщин. Стремление мировой капиталократии разрушить традиционную семью как базовую ячейку общества в последние годы не только не скрывается, но и вполне открыто декларируется. В частности, выступая почти сразу после окончания Всемирной встречи семей, которая прошла в январе 2009 года в Мехико, один из руководителей Фонда ООН в области народонаселения (ЮНФПА) Ари Хокман заявил, что разрушение традиционной семьи, высокий уровень разводов и рост числа внебрачных детей – не показатель кризиса общества, а «торжество прав человека над патриархальностью».

Разрушение семьи помимо всё той же атомизации общества имеет очевидную цель: максимально ослабить роль родителей в воспитании детей и обеспечить беспрепятственную формовку «нового человека» силами школы, СМИ и иных находящихся в руках капиталократии институтов. На выходе олигархия стремится получить качественно нового человека – идеального потребителя с управляемыми одномерными желаниями и устремлениями, неспособного к самостоятельному мышлению и поведению. Передача знаний, мировоззрения, этических норм от поколения к поколению в рамках традиционной семьи мешает олигархии переформатировать человечество в соответствии со своими интересами. Поэтому семья как институт подвергается целенаправленному разложению и разрушению путём противопоставления женщины – мужчине, а ребёнка – родителям, путём активного вмешательства государства во внутрисемейные отношения под предлогом «защиты от бытового насилия», путём пропаганды несовместимого с созданием семьи образа жизни и принятия разрушающего традиционную семью законодательства. Феминизм как идеология межполовой розни и противопоставления интересов полов является одним из идеологических инструментов решения данной задачи.

Таким образом, следует констатировать, что заказчиком и организатором т.н. «борьбы за права женщин» выступает капиталократия, которая таким образом разобщает, разрушает и атомизирует общество. На самом деле, это борьба противоречит интересам не только мужской, но в равной мере и женской части населения и ведётся не в интересах женщин, а в интересах узкого круга капиталократии. Смыслом этой борьбы является не достижение каких бы то ни было конкретных прав, а само по себе разобщение между представителями разных полов, состояние взаимного озлобления, недоверия и ненависти между ними. Помимо олигархии от такого разобщения общества по половому признаку в выигрыше могут остаться разве что педерасты и лесбиянки.

Феминизм позиционирует себя как движение за равноправие женщины. В реальности номинальная цель феминизма была в полной мере достигнута ещё до его появления, если конечно отсчитывать историю современного феминизма с выхода книги «Второй пол» Симоны Бовуар в 1949 году, а не с суфражизма конца XIX – начала XX века или первых требований избирательных прав для женщины, озвученных в США, Франции и Англии в конце XVIII века. Уже к середине XX века в странах Европы и Северной Америки, не говоря уже о Советском Союзе, женщины были полностью уравнены в избирательных, имущественных и всех иных юридических правах с мужчинами. Таким образом, современный феминизм, бурно развивавшийся начиная с 60-х годов XX века, не имел никакого реального отношения к борьбе за равноправие.

В действительности, даже наиболее умеренные формы феминизма ставили своей целью достижение не равных прав и равных стартовых возможностей, а равного конечного результата. То есть не равноправия, а равенства в смысле идентичности и стирания половых различий, по меньшей мере, в любой публичной, общественно значимой сфере. Более радикальные формы феминизма открыто требовали неравноправия и дискриминации в пользу женщин и/или полового апартеида – обособления, раздельного развития и проживания, половой сегрегации. Наиболее крайние формы американского феминизма открыто провозгласили своей доктриной разрушение семьи, борьбу с нормальными гетеросексуальными половыми отношениями, пропаганду биологического превосходства женщин, ненависти к мужчинам и даже идею полного уничтожения мужчин.

Наличие «дискриминации» и «угнетения» женщины обосновывалось феминистками не различием юридических прав (поскольку такового различия уже не существовало), а исключительно различием фактического социального статуса и преобладанием мужчин в бизнесе, сфере управления, искусстве, науке и ряде иных областей деятельности. Однако сам по себе факт неравенства представительства полов в тех или иных общественных сферах нисколько не доказывает наличия дискриминации, поскольку является прямым и непосредственным следствием биологических различий между мужчиной и женщиной, выраженной не только на генетическом и анатомическом, но также и на психофизиологическом уровне и проявляющихся в психологическом складе, особенностях интеллектуальных, волевых и ряда иных качеств.

Для того чтобы обойти данный очевидный факт, феминистками в порядке создания политкорректного новояза было введено особое понятие «гендер», обозначающее социальную роль, сформированную общественным воспитанием. Соответственно, была сформулирована аксиома феминизма, состоящая в том, что гендер имеет чисто социальную природу и никак не связан с биологическим полом. То есть все психические, эмоциональные, поведенческие различия между мужчиной и женщиной определяются согласно утверждениям феминизма якобы не биологической природой, а разницей социального воспитания. Соответственно, само различие поведенческих ролей и моделей мужчины и женщины – ведущее в дальнейшем к неравному представительству в различных социальных сферах – было объявлено результатом «заговора» и источником «дискриминации».

Понятно, что данная теория с научной точки зрения абсолютно беспочвенна и безосновательна. Давно доказано влияние половых гормонов на поведение. В частности, хорошо известно, что стремление к лидерству, которое, в конечном счёте, и определяет положение в социальной иерархии, в значительной степени регулируется мужским половым гормоном тестостероном. Он же существенным образом влияет на ориентацию в пространстве, что также имеет существенное значение для ряда профессий. Точно также не вызывает сомнений и гормональная регуляция материнского инстинкта. Хорошо известны межполовые различия в функциональной асимметрии полушарий головного мозга, что определяет различия в характере мышления и обработки информации в целом. Не вызывает сомнений связь гормонов с общим эмоциональным фоном, характером мотиваций, уровнем работоспособности и рядом других психических характеристик. Наконец, феминистический постулат о внебиологической, социально кодируемой природе «гендерных» поведенческих моделей полностью опровергается тем, что эти модели у человека принципиально аналогичны таковым у всех высших приматов.

Таким образом, различия поведенческих моделей представителей разных полов не сформированы, а лишь оформлены культурой. По природе же своей эти различия являются биологическими: детерминируются они генетически, а реализуются гормонально, и притом имеют важное адаптивное значение для вида в целом. Причём сформированы они задолго до возникновения не только человека разумного как вида (Homo sapiens), но даже и человека вообще как рода (Homo), то есть к началу антропогенеза эти модели в основных чертах уже были сформированы, достались человечеству по наследству от предков и сохранялись в практически неизменном виде в течение всей человеческой истории. Менялось лишь их культурное оформление. В соответствии с этими биологическими отличиями в поведении, мотивациях, характере мышления, волевых качествах и творческих способностях определяется социальная роль и социальная ниша, занимаемая в обществе представителями каждого из полов. В то время как мужчина в силу своих биологических (генетических, гормональных, физиологических, психических) характеристик ориентирован в большей степени на общественную активность и профессиональную деятельность, женщина в большей степени ориентирована на организацию внутрисемейного быта, рождение и воспитание детей.

Различие соотношения мужчин и женщин в сфере политики, бизнеса, ряда профессий (а также и пресловутая разница средних зарплат) при полном равенстве стартовых возможностей определяется не «дискриминацией», а простым фактом наличия психофизиологических отличий между полами, то есть отражает биологическую норму, приблизительно одинаковую как в современном человеческом обществе, так и в обезьяньей стае.

Феминизм, игнорирующий научное знание и научные доказательства, предпринимал, тем не менее, попытки обосновать свой гендерный миф экспериментально. В частности, феминистками проводились опыты на детях с целью сломать межполовые отличия в поведении мальчиков и девочек и воспитать из них в поведенческом отношении нейтральных (то есть «бесполых») особей. Примеры таких экспериментов описаны в книге «Язык взаимоотношений» Алана и Барбары Пиз, фрагмент из которой цитирует в своей книге «Конец феминизма» А.П. Никонов:

«В израильской модели ячейки общества, известной под названием „кибуц“, многие годы пытались изжить гендерные стереотипы. Детская одежда, причёски, образ жизни были регламентированы таким образом, чтобы каждый ребёнок выглядел, как бесполое существо. Поощрялись такие занятия для мальчиков, как игра с куклами, шитьё, вязание, стряпня и уборка. Для девочек – футбол, лазание по деревьям и игра в дартс. По своей концепции кибуц – нейтральная в половом отношении ячейка общества, в которой нет жёсткого разделения полов, и каждый имеет равные возможности… Сексистский язык и фразы типа „мальчики не плачут“ или „девочкам не пристало копаться в грязи“ исключены из обихода. Кибуцы провозгласили достижение полной взаимозаменяемости полов. Что же получилось в конечном итоге? После 90 лет существования кибуцев исследования показали, что мальчики в кибуцах постоянно демонстрировали агрессивное поведение и непослушание, объединялись в группы, внутри которых шла борьба за лидерство, в то время как девочки сотрудничали друг с другом, избегали конфликтных ситуаций, демонстрировали привязанность, заводили друзей и делились друг с другом секретами. При выборе специализации в школе каждый стремился к занятиям, которые соответствовали ориентации мужского или женского ума: мальчики изучали физику, инженерные науки, занимались спортом, а девочки становились учительницами, советниками, медсёстрами и специалистами по работе с кадрами. Биологическая природа направляла каждого на путь, отвечающий специфике либо мужского, либо женского мозга. Обследование детей, которых воспитывали в такой нейтральной с точки зрения пола обстановке, показало, что даже устранение связи «мать-ребёнок» не снижает разницы в предпочтениях…».

Помимо этого можно привести и ряд иных примеров:

«Не менее масштабно и не менее фанатично эксперименты по поведенческой инвалидизации мальчиков проводились и в США. Американские школы, университеты, колледжи приложили немало усилий на этом поприще. Чтобы вытравить из мальчиков «яд агрессии», их воспитание было максимально приближено к воспитанию девочек. В экспериментальных классах, где американцами проводились опыты над людьми, мальчикам не давали играть в доджбол (некое подобие регби), им запрещали играть в полицейских и грабителей, у них не было игрушечного оружия, им не давали читать героические книги про исторические битвы и прочее насилие. В Северной Каролине один из отделов Департамента по детскому развитию в лице своей директрисы-феминистки запретил Детскому оздоровительному центру давать мальчикам играть в солдатиков. Директриса мотивировала это так: солдатики – «потенциально опасные игрушки, поскольку дети используют их, чтобы обыгрывать насильственную тематику». Больше десяти лет Америка калечила своих детей. Постепенно также приходя к выводу, что опыт по воспитанию нового человека, кажется, проваливается. Деформировать психику мальчиков удалось. Полностью вытравить их самость – нет. Хотя старались, Бог свидетель, вовсю!“

Следует констатировать, что идеология феминизма антинаучна по своему характеру, а воплощение этой идеологии в жизнь неизбежно обретает открыто человеконенавистнические формы.

Характерно также, что, выступая против биологического человеческого естества, феминизм в то же время столь же враждебен и традиционной человеческой культуре, в том числе всем без исключения духовным и религиозным Традициям (включая все три мировые религии – Христианство, Ислам и Буддизм), нормам традиционной морали, традиционным устоявшимся в культуре практически всех народов и этносов моделей поведения и социальных отношений.

В отношении любой традиционной культуры феминизм выступает как один из инструментов деструкции – и в этом состоит ещё одна его роль в разрушении социальных связей и в атомизации человеческого общества.

Таким образом, феминизм – независимо от того, выступает он в обёртке «левой» или «правой» риторики – объективно является одним из инструментов мировой капиталократии, используемых для разрушения традиционных социальных институтов (семья, нация) и связей. Фактически он направлен на решение двух задач: атомизацию общества и разрушение системы семейного воспитания. Таким образом, он выступает как составляющая программы построения т.н. «Нового мирового порядка» – переформатирования  человечества в легко управляемую массу потребителей.

Сергей Строев