Schlaraffenland

Егора Кренца, бывшего председателя колхоза «Заветы Ильича», встречали в Ганноверском аэропорту шумно. На четырех машинах приехало десятка полтора родственников и прежних односельчан. Зять Егора, Арнольд Шпехт, лет 15 возглавлявший колхозную десятилетку, вмиг сбил из них импровизированный оркестр, заигравший на губах туш, как только показался Егор. Потом многие пытались залучить его с женой Розой в свою машину, благо почти все жили в городке неподалеку от приемного лагеря Фридланд. В этом Вайденбахе впору было б воссоздать колхоз: главные его специалисты были налицо, а прежние «труженики полей» изнывали от тоски по земле.

Но свободной земли здесь нет и клочка. Да и та, что возделывают бауэры, - разве это земля? Гольная глина. Куда ей до североказахстанских черноземов!

     Жители Субботинки, немецкого села, основанного на степных просторах выходцами из южноукраинских немецких колоний в начале прошлого века, избрали 25-летнего Кренца своим председателем еще в 1956 году. Тогда случился на целине невиданный урожай, и рачительному председателю удалось его не только собрать, но и надежно убрать. В отличие от других хозяйств, буртов преющей под дождями пшеницы  в колхозе не было. Как только появились виды на большой хлеб, минсельхоз резко повысил поставки зерна, но Кренц сумел разумно распорядиться урожаем. Впервые за послевоенные годы забрезжил колхозный достаток, и связали его односельчане с удачно выбранным председателем. Когда под шум освоения целины колхозы стали преобразовывать в совхозы, Кренц Субботинку отстоял. Стала она самым большим из четырех уцелевших колхозов области. Остальные был включены в крупные, неуправляемые совхозы. Уже вид этого уютного села был аргументом против целинной гигантомании. Жилье субботинцев становилось всё добротней. Исчезли убогие землянки, каркасно-камышитовые дома многие обложили светлым силикатным кирпичом. Оконные рамы, наличники,  филенчатые ставни и двери, фронтоны и ограды, окрашенные голубой и белой масляной краской, придавали дворам особую привлекательность. Заботились жильцы даже о наружном виде закрытых сеновалов (по-местному – Schoppen), возведенных на задворках. К популярным на селе мотоциклам «Урал» с коляской у многих механизаторов добавились легковушки «Жигули».

     В Субботинку зачастили корреспонденты, но председатель не любил похвальбы и отправлял их обычно к главным специалистам колхоза. Каждую награду Кренц принимал с достоинством и не рассыпался в благодарности «партии и правительству», и это работников райкома раздражало. Сменявшим друг друга колхозным парторгам напоминали о «ротации кадров», намекали, что пора заменить и чересчур независимого и неблагодарного председателя. Помимо всего, не вписывается, мол, малограмотный Кренц в районную номенклатуру. Не те сейчас времена, чтоб с четырьмя классами заправлять таким хозяйством. Но колхозникам удавалось отстоять своего председателя, хотя на его место метил не один специалист хозяйства. Зять Кренца Арнольд, ставший теперь директором школы в райцентре, не однажды предлагал Егору записаться в его «вечерку»: будешь, мол, время от времени там появляться и через пару лет выдадим тебе аттестат. Всякий сделает скидку на твою занятость. «Нет, это халтура и кумовство. Как буду людям в глаза смотреть? А штаны просиживать за партой мне недосуг», - отказывался Егор.

     «Постперестроечный» разлад нанес удар и по колхозу «Заветы Ильича». Начались перебои с горючим, не было запчастей. Половина техники стояла на приколе. Сейчас трудно поверить, но в некоторых хозяйствах вспомнили о волах. Нашлись и старые мастера, не разучившиеся изготовлять ярмо для быков. До минимума пришлось сократить посевные площади. Колхозники жили на своих запасах и ударились в огородничество. Потом Субботинку постигло главное бедствие: началась эмиграция в Германию. Снимались немцы семьями и кланами, в которых были подчас представители четырех поколений. Из детей Кренца последней уехала младшая дочь с Арнольдом Шпехтом. Зять убеждал Егора, что ждать больше нечего, всё идет прахом. Но Кренц заученно твердил: «Тонущее судно капитан покидает последним». «Ну и тони вместе с этой худой посудиной, но зачем обрекаешь мать?» - не сдержалась дочь. Заполненный «антраг» (заявление-анкета) родителей на выезд молодые все же с собой взяли...

     А Кренц пытался поставить на ноги ставшее крошечным хозяйство. Какой только для бывшего колхоза статус не подбирали! В конце назвали «кругло» - «ООО» (общество с ограниченной ответственностью). Оно и закруглило карьеру Кренца. «Как может пойти дело при ограниченной ответственности?» - делился своими сомнениями Егор. У новоселов, скупивших за бесценок ухоженные дома немцев, хозяйской ответственности уж точно не было. Вначале перебрались сюда, ближе к областному центру представители коренного населения из отдаленных районов. Потом появились оралманы (этнические казахи из других стран), в основном многодетные семьи из Монголии. Интересовал их только личный скот, который пасся на заброшенной колхозной пашне. Общественное хозяйство терпело все больше убытков. После прогулки по запущенным улицам Субботинки Егор сказал наконец Розе: «Собирай вещи: едем к детям».

В Германии Арнольду удалось устроить родителей жены в лагерь переселенцев по соседству. В походах по различным «амтам» (учреждениям) он неотступно сопровождал тестя и заполнял за него многочисленные бумаги. После Алма-атинского иняза Шпехт преподавал немецкий и теперь будто бравировал знаниями литературного языка. Наверное, пытался доказать столоначальникам, что не все его земляки говорят на «заскорузлом» немецком диалекте. В школу бывшего директора не взяли, и несколько лет он преподавал немецкий на языковых курсах для переселенцев. Но, когда стараниями германских властей иммиграционная волна схлынула, Арнольд остался без работы. Обозленный, он стал строптивым клиентом биржи труда: отвергал все предложения «переучиться». «Я учитель. Зачем мне курсы складского работника или вневедомственного охранника?» - возмущался он. Ему грозили санкциями, а он угрожал жалобой в высшие инстанции. И как толмач Кренца он не мог удержаться от пререканий с чиновниками. «Своей драчливостью ты только вредишь делу», - заметил однажды Егор. «Молчал бы, - не церемонился зять. – С твоей овечьей покорностью да средневековым диалектом тебя здесь куры загребут...»

 Когда настало время оформлять пенсию, Егор, однако, сам попросил у Арнольда помощи. Полученный из пенсионного ведомства толстый пакет с его „Kontenerklärung“, то есть сведениями о признанном рабочем стаже, привел Кренца в замешательство. «Вникать в этот перечень нет смысла, - решил Арнольд. – Сидели вы в своей деревне, пока от пенсии «поздних переселенцев» власти оставили рожки да ножки. Хоть и отпахал ты на благо советской родины шесть десятков лет, больше двадцати пунктов тебе не зачтут. Получать будешь от силы шестьсот евриков. Нет бы приехать, как мы, до 96-го года...» «С пенсией Розы будет под тыщу. Нам хватит», - решил тесть. Перед визитом в социаламт Арнольд, как всегда, строго осмотрел Егора: «Опять ты в этой дурацкой шляпе! Пойми наконец, что она тебе – как козе картуз. И этот пиджак периода культа личности... Надень легкую куртку»...

Делопроизводитель Frau Poppke была из тех, кто считают, что „ein bisschen Spaß muss auch am Arbeitsplatz sein“ (Уместна шутка и на рабочем месте). Этой фразой она оправдывала свою вольность в обращении с переселенцами. Но мало кто из них ее насмешки понимал, как, впрочем, и пустые разговоры. Арнольд знал о ее слабости и предвкушал возможность показать свою эрудицию и владение немецким.

     - Так Вы работали председателем колхоза? – спросила фрау Попке, оторвавшись от бумаг.

     - Jawohl! – по-солдатски ответил Егор.

     - С начальным образованием?

     - Jawohl, - не нашел другого ответа Кренц.

     - Ему некогда было учиться: мужчин с началом войны на селе не осталось, вот и начал он с тринадцати лет гнуть спину, - вмешался Арнольд.

     - Поди, карликовое было хозяйство? – заинтересовалась фрау Попке.

     - Nein, – только и произнес Кренц, а зять добавил, что колхоз был самым крупным в области.

     - Сколько же земли там возделывали?

Арнольд вопросительно глянул на тестя.

     - In beschte Jahre waren’s fufzehntausend Hekta, - на жестком диалекте ответил Егор.

     - Fünfzehntausend?  - не поверила своим ушам женщина. – Да это больше всей пахотной земли нашего округа!

     - Представьте себе, - не без гордости подтвердил Арнольд.

     - Das ist wirklich ein Schlaraffenland, wenn man nur mit einem Grundschulabschluss die größte Kollektivwirtschaft leiten darf! (Это поистине сказочная страна, если там с начальным образованием можно руководить крупнейшим колхозом)! – воскликнула фрау Попке.

     - А если человек без законченного среднего образования возглавляет целое государство? – обрадовался Шпехт возможности осадить чиновницу.

     - Какую-нибудь банановую республику? – предположила фрау Попке.

     - Индустриальную Германию, - с деланным спокойствием возразил Арнольд.

     - Канцлер Шрёдер, к Вашему сведению,  - по образованию юрист...

     - Да нет, президент Йоханнес Рау, - злорадствовал Шпехт.

     - Откуда Вы это взяли?

     - Он сам признался на ток-шоу Й.Кернера в начале июня, что бросил школу.

     - Наверное, школьный аттестат ему заменили другие достоинства... – задумалась Попке.

     - Разве что партийный билет социал-демократа да женитьба на внучке бывшего президента ФРГ Густава Хайнемана... – ехидно произнес Арнольд.

     - Знаете, пост президента в нашей стране - лишь должность представительская. Он мало что решает, - оправилась фрау Попке.

     - Ну а вице-канцлером может быть недоучка? – продолжил наступление Арнольд.

     - Йошка Фишер? – насторожилась женщина.

     - Вот именно. Наш «зеленый» министр иностранных дел, - добавил Шпехт.

     - Разве и он недоучился?

     - Оставил не только школу, но позже и курсы фотографов.

Попке потупленно молчала.

     - А как Вы смотрите на министра науки, не осилившего наук школьных? – не дал ей опомниться Арнольд.

     - Кого еще Вы там нашли?

     - Да того же Йoханнеса Рау, восемь лет возглавлявшего науку ФРГ. На той же телепередаче он похвалялся, что в подчинении у него были сотни профессоров. Разве после этого Германия не Schlaraffenland?

     - Lassen Sie uns jedoch fortfahren: im Flur wartet eine Menge von Besuchern (Продолжим, однако: в коридоре еще много посетителей), - углубилась фрау Попке в бумаги...

*  *  *

     Вчера носом к носу столкнулся в школьном дворе с Арнольдом Шпехтом.

     - Вижу, приняли тебя все же на педагогическую работу...

     - Приняли, - отвечает язвительно. – На Ein-Euro-Job (На работу с оплатой один евро за час)...

     - За урок получаешь только еврик?

     -  Какой урок? В химкабинете мою пробирки, забиваю гвозди, таскаю мебель...

     - А Вы что здесь? – спрашивает после тягостной паузы.

     - Сегодня ведь конец учебного года. Помогу внучке забрать домой всё, что им разрешали оставлять в классе. Тут даже первачки таскают такие тяжелые ранцы, что у некоторых они на колесиках... Если б столько же запихали в головы  ребят! А то и выпускники не справляются с простыми числами.

     - Дуриком получают не только аттестат, но и докторский титул.

     - Как цу Гуттенберг? - вставил я. – Забыл его двойное имя...

     - И немудрено: имен у него целых десять.

     - Почему десять?

     - Так окрестили. Сомневаетесь – справьтесь в Интернете. Там, кстати, вскрыли и плагиат Зильваны Кох-Мерин, бывшего вице-президента  Европарламента. Ее тоже лишили ученой степени.

     - Так же, как Гуттенберг, содрала с чужих работ?

     - Ну, может, списала не 64 процента, как всеобщий любимец «Гути», но тоже плагиат. Поэтому и отказалась от некоторых своих должностей. Но, если верить «Шпигелю», в Европарламенте ее даже повысили. Из заместителя члена комитета научных исследований она стала полноправным его членом. Диссертацию ее коллеги Йорго Хатцимаркакиса, с которым их поменяли местами, сейчас, между прочим, тоже проверяют...

     - И этот... эта Мерин да, как его?.. Макакис отвечают за науку, когда свои собственные научные работы бессовестно списали?

     - А за какие выдающиеся способности поставили министром экономики того же Гуттенберга с его опытом хозяйственной работы лишь на семейном предприятии с годовым оборотом всего 25 тысяч евро и тремя работниками? Как его, всего лишь унтера бундесвера в запасе, могли потом назначить министром обороны? Он что, универсальный гений?

     - Урзулу фон дер Ляйен тоже поставили сначала министром семьи, а потом министром по труду и социальным вопросам. Может, своим всеохватным даром обязаны они приставкам «фон» и «цу»? – решил я дать Арнольду выговориться.

     - Вряд ли. Филипп Рёслер вон - вообще безродный вьетнамец, а пост министра здравоохранения, на который он, хотя и порвал с медициной, какие-то основания все же имел, сменил на министра экономики. К нему он – никаким боком... Верхушка наша – как сталинская, где профессионалом, с высшим образованием был только  Молотов! А титулами приукрасить себя любят.

     - К нашим дипломам и степеням относятся с недоверием, а как сами их присуждают? Куда смотрели научные руководители, рецензенты да официальные оппоненты этих «научных» мошенников?

     - И не в одном вузе. К малоизвестному Байройтскому теперь добавился самый старый университет – Гайдельбергский. И бывший столичный – Боннский...

     - Действительно, Schlaraffenland, - подытожил я, увидев навьюченную внучку.

     - Если не сказать Affenland. Политики наши превращают страну в обезьянник, в международное посмешище, - протянул мне на прощанье руку Арнольд.

     Да, кто бы мог подумать, что в стране, избавившей Европу от необходимости переписывать вручную книги, появится через пять с половиной веков после первопечатника Иоганна Гутенберга его однофамилец-переписчик, который, однако, пожалеет свои баронские пальчики. Воспользуется  для научной работы излюбленным в наше компьютерное время методом „copy&paste“ (копировать и вставлять), ставшим для школьников и студентов важнее таблицы умножения и пифагоровых штанов!

     Заинтригованный Арнольдом, заглянул я дома в Интернет. Вот как представляет изобретательного Гути «Википедия»: „Karl Theodor Maria Nikolaus Johann Jacob Philipp Franz Joseph Sylvester Freiherr von und zu Guttenberg“...

Андреас Обердерфер