Миграция – оружие в войне против гражданского общества

Массовая ксеноэтническая и ксенорасовая миграция, а также её следствие – стремительная мультикультурализация прежде моноэтничных обществ европейских стран, безусловно, требует объяснения. Очевидно, что данная тенденция возникла изначально как оборотная сторона колониализма и связана со стремлением капитализма к демпингу рабочей силы, к созданию прослойки штрейкбрехеров, заведомо исключённой из солидарности национального рабочего класса. Иными словами, в изначальном своём проявлении ксеноэтническая массовая миграция, также как и ряд других социально деструктивных явлений таких как урбанизация, секуляризация, подрыв традиционных нравственных и социальных норм, феминизм и т.п., может быть объяснена исходя из рациональной логики классического капитализма. 

Однако столь же очевидно, что в последние два-три десятилетия это явление вышло далеко за рамки изначально породившей его классовой логики борьбы интересов производственного капитала против интересов наёмного труда. В самом деле, современные мигранты в массе представлены отнюдь не пролетариями-штрейкбрехерами, сбивающими нормы оплаты рабочей силы до уровня стоимости её физического воспроизводства, а преимущественно заведомыми паразитами-нахлебниками, сразу садящимися на социальные пособия и начинающими неконтролируемо плодиться на деньги законопослушных налогоплательщиков. Прежняя логика капитала по обесцениванию норм оплаты труда за счёт увеличения рынка рабочей силы и конкуренции за рабочие места продолжает действовать лишь в отношении высококвалифицированных мигрантов-когнитариев из России, Китая, Индии, Пакистана и некоторых других стран второго эшелона, вытесняющих национальные кадры из европейских и североамериканских научных институтов и наукоёмких производств. 

Однако массовый поток неквалифицированных мигрантов из арабского мира и чёрной Африки, ни дня не работающих и со дня своего завоза в развитую страну сразу переходящих к паразитическому существованию, никак не может быть объяснён чисто экономической целесообразностью даже в рамках логики капитализма. Тем более, не могут в рамках логики классического капитализма быть объяснены высокозатратные социальные программы мультикультурализма, то есть искусственного воспроизводства в ряду поколений культурной инаковости мигрантских диаспор относительно коренного национального общества, осуществляемые за счёт этого самого общества. 

 Объяснение данных феноменов моралистическими и гуманитарными мотивами, напоминающими внушаемый обществу коллективный мазохизм и комплекс исторической вины белого человека перед чёрными и цветными явно не объясняет действительных причин явления, поскольку не выявляет ни стоящих за ним интересов, ни заинтересованного субъекта. Такое «объяснение» имеет выражено манипулятивный характер и является инструментом внедрения программы, а не её прагматическим мотивом. Поэтому выявление действительных интересов и заинтересованных социальных сил, осуществляющих данную социальную политику, остаётся открытым и весьма актуальным вопросом, требующим своего решения. 

Воспроизводство социальных механизмов толерантности, политкорректности и мультикультурализма может быть объяснено цепочкой обратных связей, запускаемых любым репрессивным идеологическим монополизмом. Социальные репрессии в отношении инакомыслящих становятся орудием внутрисоциальной конкуренции за любые статусные позиции и заставляют всех социально активных претендентов на роль элиты ревностно декларировать и, тем самым, укреплять утвердившиеся идеологические догматы независимо от собственного к ним внутреннего отношения. Таким образом, гарантия лояльности в отношении к утвердившимся идеологическим догмам со стороны элит достигается за счёт превращения обвинения в нелояльности в средство конкурентной борьбы. Пассивное же большинство общества, не вовлечённое в острую борьбу за социальный статус, характеризуется низким уровнем критичности восприятия и высоким уровнем социального конформизма, поэтому оно легко акцептирует те мировоззренческие и моральные представления, которые транслируются ему статусными элитами через систему общественного воспитания и средства масс медиа. Кроме того, механизм социального воспроизводства идеологии мультикультурализма явно включает в себя лоббизм со стороны всех социальных структур, уже созданных ранее для обслуживания данной политики и имеющих свою долю в присвоении финансовых средств, выделяемых из бюджета на «программы мультикультурализма». Сюда же можно отнести и борьбу партий и политиков за растущий ксеноэтнический электорат. Тем не менее, данные механизмы могут объяснить лишь циклическое воспроизводство социально деструктивных трендов мультикультурализма, толерантности и политкорректности, но не логику их изначального импульса и не социальный субъект, являющийся их заказчиком. 

Для того, чтобы выявить их, необходимо уяснить динамику развития капитализма и его перехода из классической производительной фазы в постклассическую виртуально-финансовую. Внутренняя логика развития капитализма состоит в поступательной концентрации и монополизации капитала. В результате изначально широкий и достаточно консолидированный класс буржуазии постоянно сужается и вырождается в итоге в замкнутую наследственную олигархию, состоящую из узкого круга сверхбогатых семейств. Этот круг замыкается в особую касту, выделяющуюся из состава национального сообщества своим положением и своими объективными экономическими и политическими интересами. Происходит расслоение и распад прежней национальной общности и разрушение реальной экономической базы национально-буржуазной демократии, аналогичное и буквально исторически воспроизводящее кризис античных греческих полисов и римской республики. На одном полюсе распадающегося гражданского общества формируется сверхбогатая олигархия, на другом – деклассирующееся люмпенство, аналогичное древнеримскому плебсу эпохи упадка республики. Между этими двумя полюсами возникает не антагонизм, а смычка интересов. Олигархия прикармливает люмпенство подачками (знаменитое «хлеба и зрелищ!») и использует в качестве своей массовой «пехоты» в борьбе против остатков гражданского общества, пытающегося сохранить прежние механизмы правового общества и буржуазной демократии и предотвратить установление прямой олигархической диктатуры.  

Естественные с точки зрения имманентной логики развития капитализма тенденции распада социальной базы буржуазных демократий и формирования корпоративно-олигархических диктатур в полной мере проявили себя ещё в первой половине XX века. С середины прошлого века они, однако, в известной мере были искусственно заморожены и даже обращены вспять в силу конкуренции капиталистического мира с СССР и социалистическим лагерем в целом. Однако падение социалистической альтернативы вернуло капитализм к естественным для него людоедским формам. Начался стремительный демонтаж искусственно поддерживавшегося в порядке рекламной акции европейского «заповедника» – «демократического общества всеобщего благоденствия». 

Возник неолиберальный тренд возрождения «рыночного фундаментализма» и, следовательно, стремительного социального расслоения и уничтожения т.н. «среднего класса». Вне всякого сомнения, прикормленные мигрантские диаспоры профессиональных паразитов, заведомо чуждые и враждебные окружающему цивилизованному обществу налогоплательщиков, составили один из важнейших компонентов охлоса, служащего для олигархии опорой при ликвидации институтов прежней буржуазной гражданской демократии. 

Второй важный момент, тесно связанный с предыдущим, состоит в том, что капитализм в эпоху империализма перерастает национальные рамки. На раннем этапе своего развития капитализм объединяет, консолидирует и в известной мере «создаёт» нации, разрушая как горизонтальные (региональные, местные, субэтнические), так и вертикальные (сословные, корпоративные) границы, разобщающие этнос. Однако дальнейшее развитие тех же самых тенденций объединения и расширения рынков сбыта, капитала, сырья и рабочей силы разрушает уже национальные границы. Пройдя этап империализма, то есть острой борьбы прежних «национальных» по своему происхождению олигархий за мировое господство, капитализм переходит в стадию глобализма, то есть формирования единой всемирной экономической и политической системы и единого общемирового рыночного пространства. На этом этапе частные олигархические транснациональные и транстерриториальные сетевые центры силы и власти (банковские структуры и корпорации) начинают перетягивать на себя функции, прежде принадлежавшие национальным государствам. Со стороны этих структур, заинтересованных в устранении национальных барьеров «свободному» движению капиталов, товаров и рабочей силы, возникает устойчивый и более чем платёжеспособный спрос на разрушение национальной суверенной государственности как института. Это второй резон для политики искусственного уничтожения политических наций, основу которых составляет относительно моноэтнический и монокультурный состав гражданского коллектива. 

Наконец, необходимо принять во внимание третий – самый важный – момент в перерождении капитализма: виртуализацию финансов и демонетизацию золота. Объективная сторона этого явления состоит в том, что в середине XX века капиталистическая система достигла пределов своего развития. Все потенциальные рынки были захвачены и поделены, расширяться стало некуда. Логика безграничного наращивания прибылей столкнулась с ограниченностью материального производства и потребления, источников сырья и совместимого с жизнью уровня загрязнения биосферы. На этом этапе капитализм должен был или погибнуть в результате кризиса, или кардинально трансформироваться, разорвав связь между неограниченным деланием прибылей и ограниченным производством реальных товаров и услуг. История, как известно, пошла по второму пути. Оборот виртуальных знаков, поддерживающий устойчивость присущих капитализму социальных иерархических отношений, освободился от привязки к реальному производству и стал жить своей собственной жизнью, превратившись в гибрид ролевой игры и оккультного ритуала. Автономизация финансовой сферы от реальной экономики и её виртуализация потребовали создания неограниченно создаваемых и постоянно инфлюирующих денег, которые можно сохранить, только постоянно вкладывая и получая процент, компенсирующий инфляцию. Классические золотые деньги, которые невозможно создать из ничего, не могли обеспечить бесконечный рост. Рано или поздно по правилам игры они должны были полностью сосредоточиться в одних руках и предопределить конец процесса. К тому же ограниченность мирового золотого запаса предопределяла постоянную дефляцию денег и, следовательно, стимулировала их выведение из оборота. 

Эта вызванная объективными потребностями мировой капиталистической системы мутация капитализма имела и субъективную сторону. Ограниченный круг частных банковских структур получил доступ к созданию денежных знаков в буквальном смысле из ничего по близкой к нулю себестоимости. В итоге рынок из средства более или менее эквивалентного обмена стоимостями превратился в средство одностороннего безвозмездного присвоения и контроля. В мировой системе возник субъект, стоящий над законами и правилами рынка, потенциально способный под видом покупки перевести в свою собственность любой материальный или нематериальный товар, выставленный на рынок, независимо от того, в какую сумму его оценил продавец. Поскольку субъект, производящий деньги из ничего, сам в них заведомо не нуждается, он использует их в качестве средства не накопления, а контроля всего, что номинировано в денежном эквиваленте и стало товаром, будь то сырьевые ресурсы, реальные продукты производства, услуги и сервисы, знания и технологии, управляющие поведением масс информационные потоки, знаки социального престижа, поступки и взаимоотношения людей и т.д. Отсюда следует важный вывод: сфера тотальной власти новой олигархии (эмитента денежных знаков, выпускаемых без гарантий их твёрдого обеспечения в соответствии со «свободно-рыночными» ямайскими принципами) принципиально совпадает со сферой распространения товарно-денежных отношений, т.е. готовности людей выставлять те или иные ценности на рынок и номинировать их в денежном эквиваленте. И обратно: любое сохранение принципиально нерыночных ценностей (духовных, мировоззренческих, идеологических, эстетических, моральных, культурных, социально-статусных) и не опосредованных рынком социальных и межличностных связей (национальных, конфессиональных, корпоративных, семейных, в конце концов – просто дружеских) самим фактом своего существования ограничивает сферу капиталократии и, следовательно, являются для неё потенциальным препятствием и угрозой. Исходя из этого факта, также несложно объяснить платёжеспособный спрос на программы по разрушению социальных связей и структур, имеющих нерыночный характер – в том числе, национальных. В этом смысле программы мультикультурализма (разрушения института нации) стоят в одном ряду с программами внедрения феминизма и ювенальной юстиции, имеющими целью разрушение семьи. 

Примечательно, что экономический базис и политическая надстройка капиталократии находятся в тесной взаимосвязи. Усиление одного ведёт к усилению другого. И, наоборот, тенденции последних семи-восьми лет к ремонетизации золота и, следовательно, к ослаблению монополии эмитентов виртуальных денежных знаков на власть чётко коррелируют с тенденцией контрнаступления институтов национальной государственности и гражданского общества против сетевых глобалистских центров в Европе и отчасти в США, с ограничением и отступлением навязывания мультикультурализма обществу. 

Современные западные т.н. «левые», начиная с «революций 60-х» выражающие интересы не трудящегося большинства, а совокупности маргинально-паразитарных и асоциальных меньшинств, несмотря на свою псевдомарксистскую риторику давно перешли на службу капиталократии и стали небескорыстным орудием реализации её проектов по разложению гражданского общества. В этих  условиях естественным союзником для нас является скорее то крыло консерваторов, которое сочетает защиту традиционных культурных и национальных ценностей и антиглобализм с социально ответственной, а в некоторых случаях и откровенно социалистической программой в экономических вопросах. Таковы «Национальный фронт» во Франции, Национально-демократическая партия Германии, «Истинные финны» в Финляндии, Партия «За лучшую Венгрию» (и до некоторой степени более умеренный ныне правящий Фидес – Венгерский гражданский союз) и некоторые другие. Эти партии, зачастую именуемые «ультраправыми», объективно выражают сегодня интересы трудящихся – наёмных работников умственного и физического труда, а также мелкой, в большинстве своём производственной буржуазии и противостоят напору союза монополистической финансовой олигархии с паразитарным люмпенством. 

Подведём итоги. Развитие капитализма закономерно и неизбежно порождает механизмы разрушения национальной и вообще человеческой культуры, а также платёжеспособный спрос на применение этих механизмов. Попытка обратить исторический процесс вспять и вернуть капитализм на ранний, давно пройденный им этап развития (демонополизация, ограничение банковского капитала, борьба со ссудным процентом при сохранении частной собственности на средства производства и применения наёмной рабочей силы) столь же фантастичны, как попытка загнать дуб обратно в жёлудь, из которого он вырос. Задача сохранения культуры во всех её формах (национальных и конфессиональных идентичностей, традиционных отношений полов, института семьи, исследовательского, технического и художественного творчества и т.д. и т.д.) категорически требует в качестве необходимого условия выхода за рамки капиталистических отношений и разрушения системы капиталократии. Это подразумевает, в свою очередь, необходимость обобществления средств производства и перехода от фетишизма максимизации прибыли к принципиально иному мотиву и критерию эффективности производства – устойчивому воспроизводству самой жизни и необходимых для этого средств, к удовлетворению связанных с этим жизневоспроизводством разумных материальных и духовных потребностей людей и их национально-этнических коллективов. 

Гражданское общество европейских стран, в последние годы пробудившееся и начавшее сопротивляться своему уничтожению, должно осознать коренную причину и источник силы своего смертельного противника – историческую логику капитализма на стадии его вырождения в олигархическую глобалистскую капиталократию. 

Спасение от наступления мультикультурализма и иных тесно связанных с ним практик социальной деструкции (постмодернизма, «политкорректности», феминизма, пропаганды содомии, «ювенальной юстиции» и т.п.) требует от европейских наций решительного разрыва как с капитализмом, товарным фетишизмом и рыночным неолиберальным фундаментализмом, так и с левацким идеологическим наследием «революций 60-х». 

Сергей Строев 

Об авторе: Строев  Сергей Александрович, русский, 1977 года рождения, кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Института  физиологии им. И.П. Павлова РАН. Член КПРФ. Политический публицист, аналитик, идеолог, автор 12 книг.