Правая демонстрация в Бонне

Репортаж с места события

«Моя полиция меня бережёт!» Эти строки из стихотворения Маяковского (надо только поменять слово «полиция» на «милиция») вспомнились мне 12 июля. В этот день в Бонне состоялась демонстрация так называемых «правых радикалов», или «неонаци», о чём сообщалось в объявлениях, развешенных на уличных столбах и в подъездах домов.

Уже в самом объявлении обращали на себя внимание две примечательности: «правые радикалы» назывались в нём даже не неонацистами, а прямо нацистами и фашистами: «Kein Fußbreit den Faschisten!», - гласил заголовок объявления-листовки, а в тексте сообщалось, что «за прошедшие 10 лет это первая попытка нацистов демонстрировать в Бонне». Как же так, подумал я, ведь нацистская и фашистская партии в Германии запрещены Основным законом, а это означает, что их в стране нет и быть не может. Значит, информация в объявлении – явная ложь. Это раз.

Второе, что вызвало удивление, - это то, что о демонстрации сообщали не её организаторы - «нацисты» и «фашисты», чего следовало бы по логике вещей ожидать, а Боннское объединение «Kein Fußbreit den Faschisten», которое призывало к «Gegendemonstration», что сразу наводило на мысль о продуманном, спланированном и организованном сверху противодействии демонстрации правых.

Наконец, вызывало удивление количество подписавших это объявление инициаторов-организаторов – 40 (сорок!!!). Кто тут только не значился! Я не говорю уже о продажных «зелёных» или вездесущих представителях еврейских организаций, к чему общественность уже привыкла, но какое отношение к такой политической акции  имеют, скажем, IG Metall или Боннское объединение друзей природы, которые тоже значились среди подписантов?! Это выглядело уже не только натяжкой в угоду «массовости», но просто комично. Я уже не говорю о всех церковных объединениях, Красном кресте, профсоюзах, партиях и т.д., и т.п. Ещё бы, сорок подписантов надо же было как-то набрать, тут и до детсадов не мудрено добраться!

Листовка содержала в себе и лозунги:

-          Gemeinsam gegen Rassismus und rechte Gewalt!

-          Für ein Leben in bunter Vielfalt und gegenseitigem Respekt!

-          Gemeinsam gegen Neonazi-Organisationen und –Parteien!

-          Für die Umsetzung des antifaschistischen Auftrages unseres Grundgesetzes!

Если вдуматься в эти лозунги, то станет ясно, что все они сплошная демагогия и софистика, преднамеренно призванные ввести людей в заблуждение, чтобы привлечь их на свою сторону. В самом деле, что это, как ни софизм – «Сообща против расизма и насилия!»? Ведь этим фактически утверждается, что те, против кого призывают выступить, расисты и насильники. Забегая вперёд скажу, что ничего подобного эти «нацисты» и «фашисты» на своей демонстрации не продемонстрировали, скорее наоборот, безобразное поведение «гегендемонстрантов» было к насилию гораздо ближе, и, если бы ни полиция, то насилия с их стороны не удалось бы избежать. Но об этом ниже.

Ничем не лучше и второй лозунг – «За жизнь в пёстром многообразии и взаимном уважении». Что касается тяги к «пёстрому многообразию», то это дело, по меньшей мере, вкуса, и никто не даёт права преследовать кого бы то ни было только за то, что он сторонник «однообразия». То же можно сказать и о второй части лозунга: каждый имеет право уважать тех и то, кто и что, по его понятию, уважения достоин, равно как кого-то или что-то не уважать, и никто тут никому не указ, главное – чтобы это неуважение не выливалось в недозволенные действия., чего себе партии правого толка и не позволяют, иначе ведь они не были бы разрешены Конституционным судом Германии. Именно по этому признаку – что эти партии являются конституционными – выглядят демагогичными и последние два призыва – сообща выступить против таких партий и воплотить в жизнь антифашистские требования Основного закона: если бы эти партии были «такими» и если бы их программы и действия противоречили Основному закону, то ведь никто бы их не разрешил. А то, что эта элементарная истина никак не может уложиться в «умных» головах руководителей аж 40 политических партий, организаций, общественных объединений, союзов и всякого рода движений, которые с упорством тупого фанатика вот уже столько лет добиваются запрета этих партий и легкомысленно ставят свои подписи под шаблонными и примитивными листовками, наподобие приведённой, говорит об их полном «манкуртизме» и абсолютном отсутствии как раз того самого «респекта» к своему  народу, к которому они призывают в своих демагогических лозунгах. Если народ, ознакомившись с такими лозунгами, бездумно и слепо в них поверит и им последует, то какой к нему можно испытывать респект?.. Но, ещё раз забегая вперёд, поспешу сказать, что народ оказался выше инициаторов этого постыдного шоу и их надежд фактически не оправдал, те жалкие кучки горлопанов, из которых организаторами была сколочена «гегендемонстрация», народом назвать никак нельзя, ни по количеству, но по «какчеству», как говорил незабвенный Аркадий Райкин, они напоминали скорее тех футбольных «хулигенс», только ещё более злобных и разъярённых, против которых милиции и следовало бы в первую очередь действовать, а не видеть в них какую-то положительную политическую силу. Но – всё по порядку.

Район, отведённый для двух демонстраций, правых и их противников, казался вымершим и напоминал город духов. Все виды транспорта его обходили, прохожих почти не было, лишь отдельные неудачники, случайно попавшие в эту «мёртвую зону», петляли между полицейскими, обращаясь к ним с просьбой указать выход из этого оцепления. В одном конце «мёртвой зоны» было отведено место для сбора демонстрации правых, в противоположном конце – для «гегендемонстрантов». Когда я спросил полицейского, как пройти на демонстрацию, тот спросил, на какую. Правых, ответил я.

-          Туда нельзя.

-          Как так нельзя? Для чего тогда демонстрации?

-          Мы должны вас защищать.

-          Позвольте мне самому решать, в какой демонстрации участвовать, я свободный гражданин в свободной стране, и, если демонстрация разрешена, значит, я имею право по крайней мере на ней присутствовать.

Все эти доводы, однако, ни к чему не привели, полицейский с каменным лицом и ещё несколько десятков таких же роботов молча преграждали нам узкий проход между металлическими загородками и десятками полицейских машин, забаррикадировавших все возможные проходы в направлении пункта сбора правых.

Тогда мы с товарищем спросили, как нам пройти к пункту сбора левых, «гегендемонстрантов». К ним нам пройти разрешили, но не по прямой оцепленной улице, а окольными путями. Никакой логики в этом мы не поняли, кроме того, что «мёртвая зона» должна была оставаться мёртвой. И отправились мы, «солнцем палимы», в поисках «гегендемонстрантов», чтобы хоть узнать, что они там делают без своих контрагентов. Но когда мы стали приближаться к месту их сбора (митинга?), мы опять оказались на «зашперенной» полицейскими и их машинами улице и были тут же  остановлены – стоп, дальше нельзя! Я снова попытался «качать» свои «гражданские права», о которых так любит говорить с президентами России и Китая наша фрау Канцлер, но результат был, понятно, тот же. Другого я и не ожидал, но мне было интересно вникнуть в психологию полицейских, узнать, чему наставили их начальники и каковы на моей старой-новой родине правила участия в демонстрациях. Правил я никаких не узнал, потому что вместо них полный произвол, а о психологии и говорить нечего: какая может быть психология у роботов-исполнителей...

И так, до «праведной» левой демонстрации мы не добрались, но вдруг увидели, что в её направлении сняты кордоны и колонны машин и полицейских в чёрном грозно двинулись в обратном направлении – к пункту сбора «фашистов». Как удалось выяснить, у одного более-менее «человекообразного» полицейского, «собрание» левых закончилось, и они покинули свой сборный пункт. Как мы вскоре поняли, они были брошены на подступы к сборному пункту правых и расставлены группками вдоль пути их предстоящего следования. В этом мы воочию убедились примерно через час, когда нам всё-таки удалось пробиться к «фашистскому сборищу».

Тут ряды полицейских были ещё плотнее. Наша попытка преодолеть их и пройти к месту сбора демонстрантов опять была безуспешной: нельзя, «Schutz» - и нам решительно «предложили» пройти от «опасного» места метров за 150, где, отгороженная барьерами, собралась уже одна из групп подоспевших  с пункта своего сбора левых радикальных экстремистов «антифы» и других объединений и как раз когда мы к ней подошли, сопровождаемые полицейскими, они начали свою акцию: по свистку организатора стали хором выкрикивать «Nazis, raus!» с рефреном «Schweine, Schweine, Schweine!».

Выкрики эти периодически то стихали, то вдруг с новым остервенением возобновлялись по сигналу руководителя, сопровождаемые неприличными жестами и отдельными хамскими и оскорбительными импровизациями.

Я наблюдал весь этот шабаш и мне становилось страшно: Боже мой, куда, в какую страну я попал! Это ли моя «историческая родина», как я да и все мы себе её представляли? Повеяло чем-то страшным и давно забытым из другой эпохи, которую «там» пережили наши родители и которая не обошла стороной и наше среднее поколение. Вспомнились описания событий русской революции и гражданской войны, когда доведённые до озверения такими же антинациональными силами простые и добрые люди превратились в смертельных врагов друг другу и брат шёл на брата. Чем это кончилось, мы теперь знаем, и во что обошлось русской нации, наконец-то поняли.

Я обратился к стоящей рядом группке - женщине, которая старательно дула в свисток, и её сыну с подругой. «Вы ведь, наверное, знаете о гражданской войне в России в начале прошлого века? – начал я спокойным, доверительным тоном. – И, думаю, знаете, к каким страшным последствиям она привела: даже ещё сегодня, почти через сто лет после тех событий, русский народ не может оправиться от понесённых потерь». Да, да, согласно закивали они головами, ещё не понимая, куда я клоню. «Так вот, - продолжил я, - к той национальной трагедии русских людей привела ненависть. Ненависть друг к другу, гражданина к своему согражданину, соседа к соседу, брата к брату... Не кажется ли вам, что вот это – что вы сейчас делаете, ведёт к тому же?»

Мои собеседники в первый миг, было, растерялись. Воспользовавшись их замешательством, я продолжил, обращаясь к матери: «Ведь Вы мать, это Ваши дети, задумались ли Вы хоть на миг, какой урок ненависти к своим соотечественникам Вы даёте? Я не знаю, ходите ли Вы в церковь, но ведь все мы люди христианской культуры, воспитания и менталитета, а ведь одной из главных заповедей христианства является заповедь „Возлюби ближнего своего“. Этому ли Вы учите своего сына? Подумайте, о его душе. Неужели Вы верите, что он станет добрым человеком, вращаясь в таком бешеном зле, которое исходит от его родной матери и этой беснующейся в диком экстазе ватаге, оболваненной такими же, как в своё время в России, антинациональными силами?»

Мать смутилась и не сразу нашлась, что ответить, но не растерялся сын, начавший бойко повторять заученные фразы о том, что фашизм не должен повториться, что  демонстранты – никакие не сограждане, а враги наши и всего человечества и им нет места ни в нашем городе, ни в обществе. Когда я спросил его, если это так, то почему же их партия разрешена Конституционным судом Германии? Какие «нацистские» или антидемократические призывы и требования выдвигают её члены? Пока мой юный борец с нацизмом собирался с ответом, «нацисты» развернули огромный транспарант.  Прикинувшись, что не вижу на таком расстоянии, я попросил парня прочитать лозунг. 

- Meinungsfreiheit für Deutsche! – прочитал он.

Я с любопытством посмотрел на парня:

-          И что тут нацистского?

-          А Вы подождите, вот они разворачивают другие лозунги, сейчас увидите.

 И действительно, демонстранты продолжали разворачивать лозунги, и я все их записал, вот они в русском переводе: «Не жалуйтесь – боритесь!», «Выше уровень образования!», «Понизить квоту мигрантов!»,  «Подай свой голос против глупости!»,  «Свободную дорогу немецкой молодёжи!», «Свобода мнений подвергается цензуре!», «Выступайте против врагов свободы!». Это и были все   «нацистские» и «фашистские» требования и лозунги. Но если это так, то я первый «фашист», «нацист», «правый радикал» и кто там ещё... Несмотря на это, мой юный оппонент, продолжал подымать средние пальцы обеих рук вверх и до посинения орать «Schweine, Schweine, Schweine!», а его мать-свистунья, не выпуская изо рта свисток, досвистелась до того, что свисток застопорило, как она выразилась, «Gestopft». Воспользовавшись паузой, я спросил «левую» маму и её чадо, что они всё-таки имеют против этих лозунгов, хотя бы против требования свободы мнений или повышения уровня образования? В ответ я услышал встречный вопрос: «А что, разве Вам не хватает свободы или не устраивает образование?». На это я ответил: «Если весь этот полицейский произвол Вы называете свободой, тогда свистите дальше». В наш диалог постоянно вмешивались стоявшие рядом, при этом позволяя себе не только вольности в мой адрес, несмотря на то, что по возрасту годились мне во внуки, например, бесцеремонно «тыкали» мне, но и прямое хамство. А единственный пожилой человек, весьма недалёкий, но очень напористый (похоже, он был одним из организаторов), на мой вопрос: «Откуда в вас столько ненависти, вам ли обвинять других в „Auslenderhass“ и „Menschenhetze“ (?), когда вы сами готовы разорвать на куски своих же сограждан?», с неподдельной злобой выкрикнул: «Это не граждане, я не хочу иметь таких сограждан, пусть убираются отсюда!»

В это время сзади кто-то спросил по-русски:  «Где же они, эти неонаци?». Мы с товарищем оглянулись: три человека среднего возраста через головы толпы и полицейских  искали глазами «сборище». «Да вон они», - ответили мы по-русски и указали в сторону демонстрантов, отдалённых от нас метров на 150 и отгороженных несколькими рядами металлических барьеров, плотным кольцом полицейских машин и несколькими сотнями полицейских. «Как, эта кучка людей и есть то самое сборище неонацистов, из-за которых поднята вся эта кутерьма вплоть до вертолётов?!». - «То самое», - подтвердили мы. На лицах мужчин изобразилось что-то среднее между разочарованием и недоумением. – «Нет, вы это серьёзно? Это и есть демонстрация праворадикалов?» – повторили они свой вопрос. «Смотрите сами, вон ведь их флаги и лозунги». - «Нда-а-а», - неопределенно протянул старший, и компания в растерянности замолчала, уставившись в сторону «нацистов» и читая их лозунги.

 Постепенно мы разговорились. Я рассказал им о наших тщетных попытках пройти к месту сбора правых, они в это не поверили – быть того не может. Давайте попробуем ещё раз, предложил один из них, что был поразбитнее, и не дожидаясь нашего ответа обратился к полицейскому: «Вот эти люди говорят, что вы их не пускаете к месту сбора демонстрантов, это правда?» - «А почему Вы за них говорите? Пусть они сами скажут». Я подтвердил, что на двух подступах нас туда не пропустили. «А Вы что, туда хотите?» - спросил меня полицейский. «Да, хотим. Более того, мне нужно написать репортаж о демонстрации в журнал». – «Какой?» Я показал своё удостоверение. Возможно, это на него подействовало. Полицейский отошёл, переговорил, видимо, со старшим, вернулся и сказал: «Если Вы хотите быть „dabei“, я вас туда проведу. Я согласился, не поняв подвоха, и добавил, что нас двое, я и товарищ. Пока полицейский раздумывал, мы юркнули под перегородкой на ту сторону и под конвоем полицейского в бронежилете и полной экипировке с оружием и наручниками были им доставлены к месту сбора правых, где они уже выстроились в колонну, готовые начать шествие.

- Ну, становитесь, - почти скомандовал полицейский, указывая на колонну.

Мы с удивлением посмотрели на него:

- Как становитесь, мы же не демонстранты и тем более не члены какой-то из партий (кроме NPD тут были представители и других партий и движений правого толка,  запомнилось, к примеру, Nationaler Widerstand – «Национальное сопротивление» с его призывом «Klagt nicht – kämpft!»)?!

        - Когда я вас спросил, «wollen Sie dabei sein?», вы это подтвердили, так что теперь занимайте место в колонне!

Только теперь мы поняли его уловку, но решительно отказались следовать требованию.

-   Что вы морочите мне голову, то хотите, то нет... Тогда следуйте за мной обратно!

 Но в этот момент колонна начала шествие, и путь назад был отрезан. Поняв это, полицейский вынужден был отвести нас на тротуар и оставить на попечение сомкнутых рядов полицейских, при этом он нас строго предупредил, чтобы мы не приближались к колонне и не выходили за строй полицейских, отделяющий колонну от тротуара.

 Так мы оказались в нужное время в нужном месте, откуда и двинулись по ходу демонстрации вместе с рядами и колоннами полицейских и снующих между ними десятков фотокорреспондентов. Это нам и было нужно, уж очень хотелось увидеть, как в свободной стране проходят свободные демонстрации свободных граждан. Но то, что мы видели, никак не отвечало моим представлениям об этом. Шествие напоминало совсем другое – оно походило скорее на этап заключённых, перегоняемых из одного лагеря в другой, только что не хватало собак: впереди колонны шёл полицейский автомобиль, который то и дело останавливался, надолго задерживая движение, из него по «ляутшпрехеру» раздавались предупреждения и команды свернуть лозунги, призывающие к национальной ненависти и подобные, что, кстати, было совершенно непонятно, так как таковые просто отсутствовали (выше я перечислил все до одного, которые развернули демонстранты). Возможно, это было нужно для того, чтобы в репортажах создать впечатление, что такие лозунги были?

 Но вернёмся к описанию шествия. Итак, впереди колонны полицейская машина с настоящими руководителями демонстрации. Замыкает колонну примерно из 100-150 демонстрантов, представлявших несколько партий и движений, протянувшуюся не более чем на 100 м., ещё несколько полицейских машин, слева и справа от колонны демонстрантов по всей её протяжённости – колонны полицейских, не подпускающие на проезжую часть к демонстрантам никого. Когда я хотел, было, уточнить у знаменосца название одной из партий, написанное на флаге, и попытался слегка приблизиться к нему, тут же был остановлен полицейским и оттеснён снова на тротуар.

Когда впередиидущая машина по каким-то причинам останавливала шествие, демонстранты по команде своего организатора дружно скандировали тексты лозунгов, при этом не позволяя себе хамства или грубостей. Не было среди них и пресловутых чёрных ботинок и толстых затылков, без которых не обходится ни один репортаж о «неонаци». Я невольно сравнивал внешний вид и поведение этих, в основном тоже молодых, людей с участниками «антидемонстрации», и, хочешь ни хочешь, оно во всех отношениях складывалось в пользу первых. А «вторые», то есть левые «гегендемонстранты», перебегая небольшими пёстрыми по составу кучками вслед за демонстрацией по параллельным улицам, истерично выкрикивали из переулков свои ругательства, сопровождая их угрожающими и неприличными жестами. Именно так: демонстранты скандировали политические лозунги, а толпы разъярённых антидемонстрантов выкрикивали ругательства.

Дойдя до разрешённого места, демонстрация мирно разошлась. А мы вернулись домой подавленные и расстроенные.

 Когда-то, когда я решал для себя вопрос о переезде в Германию, я, в первую очередь, думал, что хоть конец жизни проживу в свободной стране, среди своего народа, равным среди равных, и пусть хоть перед смертью, но вдохну глоток свободы... И что же мы имеем «в сухом остатке»? Вместо «немец» в стране немцев «политкорректнее» звучит «европеец», а вместо свободы - «Polizeischutz», что мы и увидели 12 июля в Бонне и что ещё хуже несвободы. Уж лучше вовсе запретить демонстрации, чем превращать их в акт издевательства над собственным народом.

Но я всегда был оптимистом, а потому верю в народ, а не в «антифу». Театр абсурда вечным быть не может.

И ещё. Заканчивая этот репортаж, хочу оговорить для «непонятливых»: то, что я написал, не есть ни анализ политических позиций, взглядов и требований правых партий, ни их оценка. Предлагаемая статья – это именно репортаж с места события, которое я постарался отразить с документальной точностью. Выводы же каждый волен делать сам. А ещё лучше такой совет. Мудрая восточная поговорка гласит: лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать. Что мы с товарищем и сделали, не полагаясь на продажные и вышколенные СМИ: пошли – и увидели всё собственными глазами. Теперь нас никто не проведёт. А ведь такая возможность есть у каждого. Надо только не лениться. И уметь смотреть – и видеть, слушать – и слышать, думать – и задумываться. Чего искренне и желаю всем своим землякам. И не только землякам... Но землякам – в первую очередь.

Д-р Роберт ГАЙГЕР

«Ost-West-Panorama» №8. 2008